Франсуа и Мальвази. II том - Анри Коломон

За то время, что все наши герои волею судеб собравшиеся на этом маленьком островке были оставлены без внимания произошли немоловажные и небезинтересные события с бригом… он перешел на стоянку у цементной пристани что почти напротив портового замка, и с д’Олоном, который теперь служил не только на корабле, но и в самой тюрьме, где имел возможность каждый раз видеться с де Гассе и д’Обюссоном.

Последнее обстоятельство особенно заинтересовало аббата Витербо, так как у него имелось письмо и опять же от отца, которое необходимо было передать. Поговорили еще о том о сем, пока не подошли к двери дома условно носящего название «Золотая львица» и остановились. Дверь оказалась закрытой. С тех самых пор как мушкетеры со своими слугами поспешно покинули здание, вход в него держался на замке.

…Капече Ковалоччо уже довольно долгое время долбился в дверь, на чем свет стоит костеря предположительно того, кто по идее должен был им открыть. «Что такое?!»… – ругался Ковалоччо, приводя в пример Парижские, Флорентийские, Генуэзские и Марсельские гостиницы, попасть в которые можно было без единого пинка ноги и даже толчка руки. В Маонской же дело обстояло наоборот, на порог дома услужливый хозяин не выбежал и дверь оставалась глуха.

Не желавший отступать от первоначально возникшей цели разместить аббата Витербо и Бертона именно в этой гостинице. Молодой итальянец снова принялся сбивать свои кулаки и носочки ступней с удвоенной энергией, что получалось уже, что они напрашиваются. Взади переминались с ноги на ногу, не зная ложить ли тяжелые вещи наземь или же сейчас откроют, или же придется идти дальше? Ковалоччо не собирался идти дальше, он твердо решил добиться своего здесь, представляя себе ту эпическую силу, которая разнесет известие о его намерениях по этой большой деревне до самого хозяина и тот прибежит предлагать услуги.

– Ну, свинья, и нахальная рожа! – вырвалось с разнервничавшего Ковалоччо, когда тот увидел, что дверь уже открылась… приоткрылась и в образовавшейся таким образом створке показалось круглое полное лицо с испуганными глазенками, уставившимися на него. Физиономия с проницательными глазами провела взглядом по сторонам и лишь затем дверь стала приоткрываться.

– Извините, что заставил ждать. Я так думал, что снова мой племянник – дармоед нахлебничать пришел. Он мне надоел уже бездельник, так и норовит проскользнуть. Специально голосок свой мерзкий меняет. – говорил хозяин, пропуская за дверь. Выглянув на улицу, за последним закрыл дверь. Проводил наверх, показав на обои не занятые квартирки. Выбрали одну угловую, ее одной было достаточно на двоих. Ковалоччо предпочитал оставаться в своем номере таверны, как он уже теперь запомнил название «Морской прибой». Аббату Витербо весьма понравилась приятная на вид своим уютом комнатка из-за убранства главным образом: ковриков, настилок, скатертей, салфеток, штор.

– Изволите позавтракать? – спросил хозяин, зажигая свечу.

– Нет, нет, благодарствую, я сыт, давайте счет, ключ и оставьте меня одного. Да и еще вот что. Утром я намерен прогуляться. – говорил аббат сидя отдыхаючи на покрывале. – Так что предоставьте в мое распоряжение ключ от входной двери, я более не намерен торчать у дверей как в этот раз.

– Пожалуйста, как вам будет угодно, а вы не боитесь… скажем, ограбления?

– А что пошаливают?

– По крайней мере деньги с собой не берите, обчищут.

– Кстати, насчет этого! – вступился Ковалоччо. – учти, если ты сам намереваешься нас обчищать, то сразу скажу: – Не выйдет! Плата точно такая же как в прошлый месяц!

Последнее из произнесенного Ковалоччо имело цель напугать хозяина… но тот не раз уже пуганый ниcколько не растерялся, и назначил плату. Капече был не резон продолжать грызться не за свои мараведи, на том и разошлись. Правда возник еще мелкий инцидент с деньгами, у приехавших они были по-мнению толстячка не подходящие и согласившись взять плату французской золотой монетой, здесь он явно сжульничал.

Услужливо покрутившись возле них еще… задвинув зачем-то чемоданы под постель и разожгя свечи в канделябрах, только после того как заслышал что внизу к двери опять стучатся, побежал открывать.

Оставшись одни аббат Витербо и Бертон прежде всего вынули из-под кровати чемоданы обратно и принялись за оседлые дела. Между тем на лестнице послышались шаги и говор нескольких человек. Cтарик Бертон обмер, когда ему показалось, что подошли к двери их квартирки, но оказалось, что нет. Вошли в соседнюю и Ковалоччо поспешил окончательно успокоить испуганного Бертона.

– Еще клиент. Уж не из вашей ли компании, тот полковник Беккендорф?…

Когда пришел толстячок разносить перекусить с дороги и по стаканчику, недовольно покосился на еще не ушедшего Ковалоччо, на которого не было расчитано, выяснилось, что худшие предположения подтвердились.

– Усоседило вас, жуткая личность, вся в себе, граф д’Олон говорит, с ним ни о чем не сноситесь, только через графа. И я с ним сегодня же поговорю, уже иду.

– Не торопись, посиди еще, возьми закуси.

Но перебивать нагнанный голодок Капече Ковалоччо совсем не хотелось, у него были планы успеть на ужин к д’Олону и для этого он сразу же, и стараясь незаметно, вышел на улицу. Уже стояла ночь и он быстрым шагом пошел сначала в направлении к порту, а потом к пристани, у которой стоял «Ореол».

Пройдя к переходному трапу Ковалоччо однако осведомился в темноту. Хотя он часто бывал здесь, именно поэтому его никто здесь не поджидал, но как оказалось кто-то все же там был. Ответили знакомым голосом, показавшимся несколько равнодушным. Баскет провел его на морскую квартиру графа, но уже не через кают-кампанию, а через люк. Причиной такому обстоятельству являлось то, что за это время, что прошло нами незамеченным, произошли некоторые изменения и внутри самого корабля, а именно: его усилили дополнительным контингентом лиц, весьма неприятным для графа. От чего он и пожелал от них заколотиться, точнее заколотить свою дверь выхода в кают-кампанию, предпочитая лазить через люк.

Капече Ковалоччо проворно звеня каблуками о железные перекладины вертикальной лестницы быстро спустился в комнату Баскета и уже из нее прошел в залу, где скучал сам граф. Зевая он глянул на вошедшего, сидя в полном облачении и в кресле.

– А-а-а… проходи, садись.

Спеша оправдать свой визит и хоть чем-то заинтересовать офицера невыспавшегося перед дежурством, он выложил свои новости о приезде аббата Витербо и полковника Беккендорфа и самое важное:

– …Аббат Витербо приехал не с пустыми руками, он привез с собой деньги!..

– Сколько? – недоверчиво спросил граф Сен-Жан поднимая глаза.

Капече Ковалоччо и сам было засомневался насчет того, могло ли их быть достаточно у раздираемого долгами хозяйства, но подумав немного проговорил:

– Много; зря бы приезжать не стал.

Граф заметно оживился в разговоре на эту тему, но под конец, надевая сапоги из тонкой кожи, немало удивил собеседника ничтоже-сумятящимся вопросом: «кто такой этот аббат Витербо, имя что-то знакомое, а вспомнить не может».

Итальянец с живостью все напомнил и обрисовал, что из себя представляет сам преподобный отче. Граф же слушая, надев сапоги встал во весь свой рост, беспричинно – дружески похлопал его по плечу.

– Ладно, спешу! Уже пять минут как там должен быть.

Капече Ковалоччо знал, что опоздание к месту службы ему нипочем. Его подчиненные, надзиратели Болл и Фригги всегда вовремя и на месте, а начальнику можно и под хмельком придти… граф потянулся за бутылкой. Ковалоччо поспешил воспрепятствовать этому.

– Нет, я им!

– Им не надо, пустую бутылку куда девать? Застанет вас Уилтон, разгонит, а у меня задумка хорошая есть.

Он стал вспоминать давал ли ему аббат Витербо письмо, которое привез… вспомнил, что отдал сразу как узнал о графе, и графу д’Олону был тут же вручен толстый пакет, взамен вина. Это уже было что-то и д’Олон ушел в приподнятом настроении, но Капече за собой идти не дал, крикнув Баскету:

– Уложи его /обернулся вниз/. Я завтра постараюсь прийти как можно раньше. Спи.

«Черт возьми, на голодный желудок!»

Глава ХIV. Выход из положения

Д«Олон вернулся не очень рано, как и говорил. Капече Ковалоччо уже с некоторое время пасся у стола, сбивая голод, его и пробудил так рано только голодный желудок. По виду отдежурившего можно было догадаться, что ничего не вышло.

– Ну что?

– Ничего, милый друг. Порадовать нечем ни тебя, ни аббата Виртунбо.

– Ну что касается меня, то это еще рано говорить. Это нужно еще хорошо обсудить.

– Верно, давай за стол. Где этот бездельник? Бас-ке-ет!!! —возорал д’Олон во всю силу своих легких, так как кричат на подъем. Затявкала даже мирно дремавшая в кресле Матильда, доселе довольная своей жизнью. И самому Ковалоччо сделалось не по себе. До сего момента тихая обстановка предрасполагала к уединению заговорщническому, но за заколоченными дверями кают-клмпании недруги явно попереворачивались в своих постелях.